Автор: Когда прихожу в гости к ветеранам Великой Отечественной войны для беседы, всегда волнуюсь, а они тоже переживают и переспрашивают: «А вы, правда, будете писать в газете? Обо мне никогда в газете не писали».
Все они в таком почтенном возрасте, а я прошу заметить, что многие из них уже перешагнули свое 90-летие, очень осторожно и аккуратно подбирают слова. Многие говорят: «Я расскажу вам, как было, а вы сами решите, можно ли об этом поведать читателям». Калиста Михайловна Попова не исключение, и свои 90 лет уже отпраздновала.
Родной дом как оберег
Родилась Калиста в Вологодской области: «Деревня наша Игнатовская относилась к Верховскому сельскому Совету, это Тарногский район. Моя мама Анна Васильевна, колхозница, всю жизнь трудилась в полеводческой бригаде. От ранней весны и до осени, почти до заморозков, колхозной работы хватало. Мама пахала поля, боронила, сеяла, полола, убирала, и так много лет. Колхоз был большой, объединял несколько деревень, и в каждой – своя бригада. Отец Михаил Иванович был бригадиром в Игнатовской. Он был очень добрым, но справедливым и строгим. Бывало, будит нас рано, мол, пора на работу. А мы еще подростки, спать хочется, а отец говорит: «Как же я других колхозников на поле могу посылать, если вы все еще спите?»
Калиста Михайловна достает из семейного альбома фотографии и показывает дом, в котором она родилась, в котором прошли ее детские и юношеские годы. Большой двор, тропинка, по которой босиком бегала она с младшим братом Сашей. «Этот дом стоит и сейчас, – говорит она. – Когда были помоложе и когда мой муж был живой, мы на все лето ездили туда, смотрели за домом, ремонтировали и поддерживали. А сейчас дети, внуки и правнуки ездят туда отдыхать. А я вряд ли еще когда-нибудь смогу там побывать. В деревне много брошенных домов и осталось жить около 10 семей. Там и детишек всего двое». Моя собеседница на минутку замолкает. В ее глазах море тоски и невысказанной печали. Этот дом, как оберег, в который она год от года приезжала. Именно на родной Вологодчине черпала она жизненные силы, набиралась внутреннего настроя, которые помогали ей справиться со всеми неурядицами.
Брат Александр родился в 1940 году, тогда Калисте было уже 8 лет, и она постоянно водилась с ним. А когда мама была на работе, за детьми присматривали бабушка и дедушка, которые жили в этой же деревне.
Те суровые военные годы
О начале войны Калиста Михайловна рассказывает так, как запомнила: «Войну объявили в тот день, когда было начало Петрова поста. В деревне плакали все, я уже кое-что понимала. Мне было 9 лет, а Саше годик. В самом начале войны отца призвали на фронт, как и многих мужчин из деревни. Мы пешком шли пять километров, провожали папу до соседней деревни Верховской, где был сельсовет и сборный пункт. Именно туда пришли мобилизованные из всех окружных деревень. Не все они домой вернулись, а отец прошел всю войну. Уже Победа, а отца все нет и нет. А потом он приехал. Это был уже 1946 год».
Помнит женщина и то, как жила деревня в те суровые военные годы. Как от зари и до зари трудилась мама и почти не отдыхала. Надо было и в колхоз на работу идти, и со своей скотиной управляться. «Корова у нас была, куры, овцы, огород сажали, голодные не ходили. Часть того, что имели с подсобного хозяйства, сдавали: шерсть, молоко, яйца. Это был продналог. Из того, что выращивали на полях, в колхозе оставалось мало, только на корм скоту и на семена. А весь урожай отправляли на фронт», – рассказывает Калиста Михайловна.
В школу она пошла еще до войны, когда ей исполнилось 6 лет. Вот что вспоминает наша героиня: «Соседской девочке, моей подружке, было уже 8 лет, и ее приняли учиться. А я пошла за компанию, потому что школа была в соседнем селе через речку. На речке стояла мельница, а рядом с ней – лава. Это такой узенький пешеходный мостик с одного берега на другой, на котором могли разминуться два человека. Чтобы подружка одна не ходила, меня тоже записали в первый класс. В распутицу мы жили у тети, зимой ходили прямиком по льду.
В 1942 году я уже окончила 4 класса. Летом маленький Саша оставался с бабушкой и дедушкой, а мы уже трудились в колхозе. Мне тогда исполнилось 10 лет, а моей подружке – 12, и, по меркам войны, мы уже могли работать. Скотный двор в колхозе был большой: стояли свинарники, загоны для овец, конюшня. Тогда лошадь в деревне была самым незаменимым помощником. Взрослые работали на фермах, а нам находилась другая работа. Мы растряхивали на полях навоз, пололи грядки с овощами. Потом я научилась запрягать лошадь, управлять ею и стала сама возить навоз. На ферме женщины погрузят на телегу, я довезу до поля, багром сгребу с телеги или с саней и обратно еду. И так целый день. Зимой еще возили на фермы сено, силос и помогали раздавать корм животным. Весной я на лошади уже боронила вспаханные поля».
Я слушаю и понимаю, что, расскажи она о своем детстве сегодняшним десятилетним ребятам, они просто бы не поверили. Или подумали бы, что бабушка пересказывает сюжет художественного фильма. Нынешним ребятам трудно понять, что, если бы рассказ Калисты Михайловны и был фильмом, то скорее документальным. Моя мама на один год моложе Калисты Михайловны, и она мне тоже рассказывала о своем военном детстве. А оно у всех тогда в нашей стране было коротким. С 10 лет они уже были колхозниками без каких-либо скидок на детство, трудились наравне со взрослыми. Им в колхозах доверяли любую работу, потому что верили в то, что ребята смогут, сделают, будут падать от усталости, но с поля, с фермы или сенокоса не уйдут.
«Летом всех подростков отправляли на сенокос, – вспоминает моя собеседница. – Эти угодья были на заливных лугах, километров 4 – 8 от деревни. Нам на ночь оставляли лошадку, и мы там, на лугах, ночевали. Я сама сено косила, у меня коса была, литовка, с маленькой ручкой, как раз по моему росту. После сенокоса мы убирали хлеб, серпами жали ячмень, рожь. Потом в колхозе была конная косилка. А мы только снопы за ней вязали, подбирали срезанные охапки и ставили суслоны. Вязали пять снопов, ставили их зернами вверх, и накрывали суслон шестым снопом, но уже зернами вниз. Потом эти снопы мы еще молотили на гумнах, сушили и ссыпали зерно. Осенью нас еще посылали в поле рвать лен. Одним словом, в колхозе круглый год работы невпроворот».
Жить стало легче, пришла любовь
1946 год стал для семьи Погожевых и счастливым, потому что вернулся с войны отец, и печальным, потому что ушел из жизни дедушка по папиной линии: «Дедушка у нас очень хороший был. При нем мы выросли». Столько лет прошло, а на глазах Калисты Михайловны до сих пор блестят слезы. После войны страна восстанавливала народное хозяйство, в колхозы пришли трактора, работать и жить стало легче.
В 1950 году, когда Калисте исполнилось 18 лет, она пошла работать на лесозаготовки. Это была сезонная работа, лес валили только зимой. С начала до конца сезона жили на делянках в бараках, в 18 километрах от дома. Так как Калиста умела управляться с лошадями, то у нее был самый ответственный участок работы.
Весь заготовленный лес бригада хлыстами грузила на повозки, а она вывозила его ближе к реке и вместе с рабочими укладывала в штабеля: «С нами на участке работали мужчины, они нас очень жалели. Если надо было укладывать лес в штабеля, то женщины поднимали балан от вершины хлыста, а мужчины поднимали хлыст от его комля. Всю зиму мы работали в лесу, а с началом тепла штабеля скатывали на сплав, – говорит моя собеседница. – Все лето наша деревня работала в колхозе. Подростков как взрослых посылали в поле самостоятельно, где они боронили, только не лошадями, а бычками. Бычки не такие резвые, и понукать их легче. А с 18 лет нам уже доверяли лошадей».
В 1957 году в жизни Калисты Погожевой произошло событие, которое кардинально поменяло все. У этого события есть имя – Александр Арсентьевич Попов. Естественно, я спросила, как он ухаживал, – простое женское любопытство. Калиста Михайловна улыбнулась, немного помолчала и очень искренне ответила: «А он за мной не ухаживал. Он был из соседней деревни, мы с ним вместе работали на лесоповале, но он был моложе на два года. Там, в лесу, я на него и внимания не обращала. Когда он отслужил срочную службу, то уехал в Воркуту, где устроился на работу в нефтеразведочную организацию. Через год он приехал в отпуск, возмужал, изменился совершенно. В воскресенье я пошла на танцы, после чего он проводил меня до дома. Мы немного постояли на улице, поговорили, уже не помню, о чем, и на прощание он сказал: «Завтра пришлю к тебе сватов»! Вот и все ухаживания. В понедельник я вернулась с работы, а Саша пришел со своим другом меня сватать. Но отец был против, он даже стакан сватам не дал, чтобы они выпили по рюмке чая. Парни ушли ни с чем. В среду я пришла на обед, а дома стол накрыт, а за ним Александр с отцом сидят и мирно разговаривают. Через 4 дня, в понедельник, мы расписались».
То ли это было спонтанно, то ли любовь с первого взгляда, этого я не знаю, но могу сказать одно: Калиста Михайловна и Александр Арсентьевич Поповы прожили в согласии и взаимопонимании без малого 57 лет, воспитали и вывели в люди двоих детей и всегда были как единое целое.
Приближали как могли
Как только отпуск Александра закончился, молодые уехали в Халмерью, где он тогда работал на буровых. Им дали жилье в поселке, супруг работал вахтами, домой приезжал только на выходные. Через год родилась маленькая Римма, а еще через год семья переехала в Ухту, куда к тому времени перевели буровую. Калиста Михайловна годовалую дочку отвезла на время к своей маме на Вологодчину и устроилась на работу на буровую, чтобы быть рядом с мужем. В 1964 году в семье у Поповых родился маленький сын, которого они назвали так же, как звали отца, Александром. Калиста Михайловна ушла с работы, воспитывала детей. Когда младшему было 5 лет, она устроилась на работу в Печорский аэропорт, где проработала до выхода на пенсию.
Жить бы да поживать, радоваться бы детям и внукам. Но в 2014 году Александр Арсентьевич ушел из жизни. Калистра Михайловна осталась одна. Но не одна она вовсе – здесь, в Печоре, живут ее дети, внуки и правнуки. Дочь уже на заслуженном отдыхе, а сын Александр Александрович с 1985 года работает водителем неотложки на станции скорой помощи Печорской ЦРБ.
Теперь о волнении, с которым встречают меня ветераны Великой Отечественной войны. Обычно они спрашивают, зачем я все это пишу. А затем, чтобы подрастающее поколение знало, какой ценой досталась победа над фашизмом, чтобы каждый осознал, что труд даже маленького человека на поле, на заводе, на лесоучастке, на почте, в детском доме или на ферме приближал тот день, который прогремел победными залпами салюта в мае 1945 года.
А еще чтобы осталась память и передавалась от детей внукам и правнукам, чтобы они могли читать эти воспоминания и гордиться своими бабушками и дедушками. Поколение, рожденное после войны, под мирным небом, не имеет морального и гражданского права забывать, как ковалась Великая Победа. Она ковалась не только на фронте, но и в глубоком тылу. То был тоже фронт, трудовой фронт, и не будь его, вряд ли смогла бы Советская Армия добить фашизм в его же логове. Так что награды «Труженик тыла», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг», «Ветеран труда» и другие не символические, а заслуженные награды ветераны носят с гордостью.
Василиса Лись
