Автор: 12 марта этого года труженица тыла, жительница села Соколово Людмила Егоровна Пастухова отпраздновала свое 89-летие. Только вот счастливых и радостных дней в жизни было ох как мало.
Хозяюшка
В Соколово я приехала в 9 часов утра и думала, что хозяйка еще спит. Отнюдь, к этому времени тропинка была расчищена, печка истоплена, обед сварен. На печке стоял чайник, посуда помыта, выстиранные кухонные полотенца сохли на протянутой возле печки веревке, полы подметены. Сразу видно, что встает Людмила Егоровна очень рано. Она не может, и не умеет бездельничать, и слова «лень», наверное, вообще нет в ее лексиконе.
Живет она одна в частном доме, который построила своими руками: «Люди помогали, а так я сама лес пилила, сама бревна возила, сама строила. Уж не помню, в 67 или 68 году в новый дом перешла. Раньше в доме было две комнаты, потом перегородку убрали, и теперь одна большая. Осенью прошлого года мне в доме поставили новые пластиковые окна. Спасибо, государство не забывает, помогает». Она хочет рассказать сразу и все, а я хочу успеть весь ее рассказ записать дословно, так сказать, без литературной правки, ведь понимаю, что до многих ветеранов войны в своих повседневных мелких хлопотах не успела я доехать и дойти, не смогла поговорить, опоздала записать их воспоминания…
О своем детстве Людмила Егоровна рассказывает очень мало, не потому, что не помнит, а потому что не было его, детства. Сама она родом из деревни Родь, ее мама родилась в Соколово, а отец жил в Родионово. После женитьбы молодожены переехали в дом отца, тем более что это не так далеко. В молодой семье Пастуховых было 10 детей, и маленькую Людмилу забрал к себе на воспитание мамин брат, Семен Архипович, который жил тогда в Соколово. У него не было одной ноги, ходил он с костылем, но дома не сидел, работал в колхозе.
Трудное детство
Людмиле Егоровне всего 8 лет было, когда началась Великая
Отечественная война. Вот и закончилось ее детство. «Я и грамоте особо не обучена. Какая школа? В школу я ходила несколько дней, надо было работать, учиться времени не было». Самым главным и безжалостным ее учителем была жизнь – военная и трудная. И каждый день приходилось сдавать экзамены: на стойкость, на выносливость, на веру в Великую Победу.
С первых дней войны деревенских мужиков забрали на фронт. Вся колхозная работа легла на плечи женщин, стариков и детей. Не стонали, не роптали, трудились не покладая рук и не смотрели на часы, когда закончится рабочий день. Рабочее время у войны было ненормированным, работали до тех пор, пока могли стоять на ногах. А в деревне военный рабочий день был нескончаемым – он прерывался только на короткое время, чтобы немного поспать. Людмилу трудно было назвать в те годы подростком, по возрасту совсем еще ребенок.
Но она уже трудилась на скотном дворе: натаскать дров, затопить печку, налить в котлы воду, подкладывать в печку дрова, пока не закипит вода, и заварить чай из сена. Этим отваром поили коров и телят, других витаминов и комбикормов не было. Рассказывает она скупыми фразами: «Печку топить надо, а дрова сырые, жду, пока разгорятся. Вода в глубоком колодце, длинная веревка с ведром, намотанная на коловорот, вот и кручу ручку. Достану ведро с водой, пока перелью в другое, расплескаю. Вся сырая, иду к печке, положу дрова, немного погреюсь и опять к колодцу. К утру, когда приходят доярки и скотники, отвар уже настоится, полные котлы заварю.
Тогда работа колхозная была почти бесплатная: два килограмма ячменя на трудодень давали. Мой дядя, хоть и инвалид был, но работал в артели наравне со всеми, ловил много рыбы. Полутонновые бочки семги и нельмы, все солили и отправляли на войну. А мы дома еще и корову держали, но на нее был продналог – часть молока и масла надо сдать государству. А если теленочка выкормим и зарежем, то себе оставляли только ноги и голову, а мясо все в счет продналога, тоже на войну. Деревня фронт кормила, поэтому не надо забывать деревню. Детишки маленькие, а летом в сенокосную пору они на лугах копны возили.
Мы не сильно голодали, в деревне всегда была еда, немного рыбы оставалось, а еще мы в огороде картошку сажали».
Когда Людмиле Егоровне исполнилось 14 лет, ее вместе с другими подростками зимой отправили на лесозаготовки, делянка была на реке Каменке. «Снега по пояс, а мы топорами рубили ветки, чистили сучки, выкатывали бревна-баланы, лошадями вытаскивали их до дороги. Там на каждого лесозаготовителя норма была. Если норму выполнишь, давали 700 граммов хлеба, а не выполнил – всего 300. Полуодетые работали с 7 часов утра и до 9 часов вечера. Спали и отдыхали в бараках, где была печка-буржуйка. Немного отдохнем, чуть-чуть подсушимся, а утром опять на работу. А летом мы все переезжали из лесных делянок в деревню и работали на сенокосе. Что еще рассказать?» — вспоминает моя собеседница.
Было оно, счастье-то!
Конечно, были в ее жизни счастливые годы и радостные события. Счастьем было рождение единственной дочери Тамары. Всю свою нерастраченную любовь Людмила Егоровна отдала дочери. 2 сентября прошлого года Тамаре Александровне исполнилось 60 лет, у нее давно своя семья, двое детей и пятеро внуков. Все эти годы она жила в Соколово, недалеко от мамы. Только вот дети
уехали в город, и зимой Тамара Александровна уезжает к ним, помогает нянчить внуков. А летом она возвращается в село, чтобы быть рядом с мамой.
Людмила Егоровна с особой теплотой говорит о семье дочери. «Когда Тамара выходила замуж, то после росписи оставила нашу фамилию – Пастухова. И дети ее тоже Пастуховы. Зять у меня хороший, помогает по хозяйству и дрова заготавливает. А если дров не хватает, то еще немного покупаем. Теперь с новыми окнами в доме стало теплей».
Я уже не могу точно сказать, какая степень родства в большой семье Пастуховых. В Соколово больше половины жителей села носят фамилию Пастуховы. Очень часто они говорят, что мы, дескать, однофамильцы. А мне кажется, что если заглянуть в их родословную на 4 – 5 поколений назад, то все Пастуховы будут одного роду-племени. Все они по сути своей сельские жители, а это, согласитесь, особое социальное сословие, в котором свои ценности, свои приоритеты, свое отношение к земле. На этой земле жили их прадеды и деды, за нее многие из них сложили свои головы на полях сражений, но оставили ее своим внукам и правнукам.
С улыбкой на лице и особой гордостью вспоминает Людмила Егоровна 1960 год, когда ей дали бесплатную путевку в подмосковный Дом отдыха. Она рассказывает, как красиво они жили в комфортных номерах, ездили на экскурсии, сколько нового и интересного тогда увидела. «И кормили нас в доме отдыха бесплатно. Я ведь очень хорошо работала, мне много раз грамоты давали. Выбирали меня и в депутаты. А еще я сидела в комиссии на выборах».
Оглядываю комнату – ничего лишнего: диван, кресла, тумбочка, телевизор, поперек комнаты шифоньер. Он служит перегородкой, отделяющей от светлицы маленький уголок, где спит Людмила Егоровна. Так у нее получается две комнаты. В этом маленьком уголке на полках аккуратно сложены все ее праздничные наряды, красивые старинные платки, юбки, кофты, верхняя одежда. И вешалки здесь такие же, как были в доме моей бабушки – это когда вся одежда на вешалке прикрыта занавеской. В кухонном уголке возле печки стоят фляги с водой. К колодцу она сама уже не ходит – приезжают дети и привозят воды столько, чтобы ее хватило до следующего приезда.
Пора прощаться. Я собираюсь, а хозяйка надевает свой праздничный наряд и провожает меня до калитки. Потом спрашивает, можно ли меня обнять. Я не смогла сдержаться: маленькая, худенькая, с глазами, в которых светится одна доброта, она так напоминала мою бабушку в ее 92 года… Людмила Егоровна намного меньше меня ростом, но в ее огромном сердце есть та теплота, которая помогает мне чувствовать себя рядом с ней, как в детстве, маленькой.
Виктория Мартова
