Автор: Дай, Бог, каждому такую память
Все, что было, начиная с 1930 года, он помнит так, что, как говорится, дай, Бог, каждому такую память. Свой рассказ он начинает не спеша, взвешивая каждое слово: «Мои родители, Иван Софронович и Екатерина Ефимовна, оба родились в 1891 году. Жили мы в деревне Филипповской, Усть-Цилемского района, правда, сейчас эту деревню называют Филиппово. Семья у нас была многодетная. Самый старший брат, Филат Иванович, 1911 года рождения. В 1914 году родилась Екатерина Ивановна, но она рано умерла: мама вышла доить корову, а Екатерина пошла закрыть печку. На ней загорелось платье, она очень сильно обгорела и вскоре умерла. Еще один брат, Митрофан Иванович, 1919 года рождения, курсант Московского Краснознаменного пехотного училища. Он пропал без вести в 1941-м, в первый год войны. Потом родились пять сестер: Татьяна Ивановна – в 1921 году, Матрена Ивановна – в 1924 году, Мария Ивановна – в 1925 году, Лукерья Ивановна в 1928 году и Феврония Ивановна – в 1929 году. В 1930 году, 26 ноября, родился я, Григорий Иванович. Через два часа после того, как я появился на свет, моя мама умерла».
Всех своих братьев и сестер он называет по имени и отчеству и даже сегодня знает точные даты их рождения. Наверное, у него привычка такая: говорить уважительно о каждом человеке.
Деревня протянулось вдоль речки почти на километр. По большой воде, в ледоход, ее топило талыми водами. Работала школа, не специально построенное здание, а крепкий, добротный и большой дом, из которого выселили раскулаченных. В ту деревенскую школу четыре года своего босоногого детства ходил Гриша. Отец работал в колхозе «Новый путь»: «На разных работах трудился, – вспоминает Григорий Иванович. – Особенно много работы было в сенокосную пору. Отец косил на косилке и стоговал. Меня тоже брал на работу и в шесть лет посадил на лошадь. На передней лошади сам сидит, а я – на задней. Она как-то сняла узду и побежала, а я упал. Потом я научился на лошади ездить. Отец запряжет, а я уже сам еду на речку на водопой. Обычно лошади сами ходили табуном на водопой. А те, которые были в работе, их надо было поить в реке».
Это был 1936 год. А к началу войны ему исполнилось 10 лет. Григорий Иванович вспоминает: «Хорошо помню, как началась война. Радио у нас не было, поэтому из района приехал уполномоченный, собрал всех в школе и объявил, что фашистская Германия без объявления войны вероломно напала на нашу Родину. В деревне началась мобилизация, остались только женщины, дети и старики, а из мужчин – один Семен Иванович Дуркин. Он работал в кузнице, семья у них была многодетная, 12 детей. На фронт мобилизовали пятерых сыновей, а домой с войны вернулись не все.
Нашего отца в 1941 году репрессировали, и мы остались одни. Старшие братья ушли на фронт. Дома остались пять сестер и я – один мужчина».
Остался круглым сиротой
Дальше Григорий Иванович вспоминает, как учился с пятого по восьмой класс в селе Трусово, что в 15 километрах от Филипповской: «Деревенские ребята жили в интернате. Это был обыкновенный деревянный дом, в одной половине которого жила семья, а в другой половине – ученики. Идем в школу, ячмень и картошку в котомках несем за плечами. Еду готовили сами, как могли. Земельные наделы у колхозников были маленькие, мы только картошку сажали, а ячмень давали сестрам на трудодни, они к тому времени все работали в колхозе. Дома в хозяйстве держали овец, стригли шерсть, пряли и вязали носки, чулки, рукавицы и катали коты. Это такие коротенькие валенки, как боты, а вместо голенищ пришивалась ткань, но они очень теплые».
Еще один эпизод своего сиротского детства поведал Григорий Иванович: «Когда не стало отца, сельсовет отправил меня пешком в Усть-Цильму в интернат, так как я был круглым сиротой. А идти 70 километров. Нашелся попутчик, немного старше меня, и мы отправились вдвоем. Дорог никаких не было, шли по берегу, раза два переезжали реку. Переправы не было, просто стояла лодка. Лодку отвязывали, переезжали, и с другой стороны снова привязывали. Обувка – калоши, веревками привязанные к стопам, почти босиком. Три дня шли. Километров 18 до Усть-Цильмы оставалось. Зашли в деревню, к женщине. У нее были и свои дети. Нас отогрели на печи, и мы пошли дальше.
Перед Усть-Цильмой стоял замшевый завод на военном положении. Туда оленьи шкуры привозили даже с Камчатки, а также со всех оленеводческих колхозов, которые были в округе. Большие тюки со скрученными шкурами лежали. Печора в тех местах почти километр шириной, а нам надо переплыть на ту сторону. На реке мы попали под дождь. Я так перемерз, что в своей жизни так никогда больше не мерз. В Усть-Цильме попутчик пошел своей дорогой, а меня встретила сестра, она училась там. Пошли мы в детский дом, а меня и не приняли, сказали, что документов-то нет. А я не знал про документы, мне никто ничего не давал. Тогда сестра решила, раз не приняли, обратно пойдем, жить как-то будем дома». И мы отправились в обратный путь, опять 70 километров пешком. Но сестра знала другую дорогу, по зимнику. Идти было легче, ноги не вязли в грязи, калоши не терялись. Там были постоялые дворы, где мы отдыхали.
Усть-Цильма тогда относилась к Архангельской области. Все мои братья и сестры родились в Архангельской области, только я – в Коми АССР.
Добрели до Трусово, были почти дома, заночевали у тетки, маминой сестры. Она была знакома с директором школы, и они и договорились, чтобы меня взяли учиться и в интернат устроили. Три года зимой я ходил в школу, а все летние месяцы работал в колхозе на сенокосе. С 6 часов утра и до заката солнца не слезал с лошади. Вечером слез, а ходить не можешь, сесть тоже не можешь. А как не работать? Стогуют сами женщины, а мы копны возим на лошадях. Школу я закончил в 1945 году», – рассказывает Григорий Иванович.
И нянька, и лесоруб
Помнит он и тот майский день 9-го числа в 1945 году, когда в класс пришел преподаватель и сказал, что Победа. Помнит, как все радовались и думали, что и в школу ходить не надо, раз нет войны. Помнит, как с войны вернулся брат Филат: «На него похоронка пришла, потом письмо из госпиталя, я ответил. Я все время писал ему письма, складывал треугольниками и отправлял, а в конце каждого приписывал: «Лети, письмо, моя отрада, неси мой пламенный привет. Лети туда, куда мне надо, откуда жду всегда ответ».
Окончив семилетку, Гриша поехал к брату. Филат Иванович жил недалеко от Нарьян-Мара и работал на реке бакенщиком. Никаких моторных лодок тогда не было, чтобы следить за бакенами, нужно было грести веслами. А у брата была ранена одна рука, вот Гриша и помогал ему. Вспоминает, что не только на реке помогал, но и по хозяйству: «Трое детей у него было и хозяйство, корова, овцы. Я и воду носил, и в няньках помогал. Год пожил у брата, потом уехал в Усть-Цильму на работу в леспромхоз. Послали на курсы, я учился принимать лес, подсчитывать кубатуру. На практику нас возили на участки, где технолог все показывал».
Мой собеседник вспоминает, когда ему было 16 лет и его уже включали в разнарядку, как колхозника, и посылали на разные работы. Зимой 1946 года на лесозаготовках вместе с сестрой рубили лес, сжигали ветки, сучья, хвою. Через год он был рубщиком, работал в паре с деревенским мужиком. Инструменты нехитрые: топор и пила-поперечка. Летом колхоз выдавал разнарядку на сенокос. У колхоза своих сенокосных угодий не было, поэтому заготавливать на зиму корма ездили за сто километров. Там же ставили стога. А потом думали, как эти стога с наименьшими затратами перевести в колхоз. Жили в охотничьих избушках. Старшие спали на полатях, а молодежь засыпала на полу. Ночью избушка напоминала муравейник, а весь световой день работали на покосах.
Служил, стал трактористом
В леспромхозе Григорий Иванович работал до 1950 года, потом был призван в ряды Советской Армии. Он помнит все по порядку, как оно было: «31 марта пришла повестка, а 7 апреля призывников отправили дальше. В колхозе дали хорошего коня, и я уехал до Усть-Цильмы. Там призывников со всего района собрали в команду. Весна, распутица, а нам пешком идти 220 километров. По дороге были избушки, где нас кормили. Неделю мы шли до станции Ираель, а оттуда поездом до Княжпогоста, там был сборный пункт. На станции нас погрузили в товарный вагон, где два маленьких окошка под потолком, печка-буржуйка и нары, и куда-то повезли.
В часть мы приехали 30 апреля. Это была Украина, станция Вапнярка, Винницкая область. Служил я в авиации четыре с половиной года. Через некоторое время нас перебросили в Мукачево (Закарпатская область Украины). Там мы выполняли работы по переоборудованию взлетных полос аэродрома. Раньше на вооружении были истребители Як, а потом – реактивные самолеты, поэтому приходилось удлинять взлетные полосы. Работали военнослужащие стройбатов, а мы следили, чтобы при укладке аэродромных плит соблюдались все строительные нормы. Служил я хорошо, даже в отпуск ездил домой, был отличником боевой и политической подготовки, командиром взвода. За время службы отучился на курсах трактористов и получил удостоверение.
Осенью 1955 года демобилизовался и вернулся домой. Познакомился с Екатериной Евтифеевной, она работала заведующей клубом. В 1956 году мы поженились».
Дальше в разговор вступает дочь, Любовь Григорьевна: «Через год у папы и мамы родился сын Тимофей, еще через год родилась я. В 1961 году – Наталья, в 1967 – Владимир, а в 1970 году – Андрей».
Григорию Ивановичу очень пригодилось удостоверение тракториста, он работал на машинно-тракторной станции, а потом и бригадиром. Бригада механизаторов была передовой в районе. Со всеми сельскохозяйственными работами справлялась раньше сроков, а потом еще и соседним колхозам помогала.
Большие дела большого организатора
В 1959 году Григорий Иванович уже работал председателем родного колхоза «Новый путь». Очень много сил и стараний приложил он, чтобы вывести его в рентабельное сельскохозяйственное предприятие. Его усердие было оценено руководством и райкомом партии, и в 1962 году нашего героя отправили учиться в Вологду в Высшую партийную школу. Когда он вернулся, его колхоз прочно занял первое место в районе по всем показателям, и ему было вручено переходящее Красное знамя обкома партии. По тем временам это была самая высокая награда.
Можно долго перечислять большие дела, организатором и исполнителем которых был именно председатель Григорий Носов. Локомобиль, который до этого был в колхозе, заменили на трактор. Вырабатываемой им электроэнергии хватало, чтобы запустить свою колхозную пилораму. Поставили опоры и провели электричество по всему селу. Так, удалось добыть технику и разработать сенокосные угодья рядом с деревней. Отпала потребность ездить на сенокос за сто километров. Рядом с деревней появились пастбища. Из района для колхоза выделили бульдозер, завезли семенной травяной фонд, проблема с кормовой базой в колхозе практически была решена.
Его, как члена КПСС, послали на новый участок, назначили начальником машинно-мелиоративной станции. Организация только начинала свою производственную деятельность, объединив под своим началом Усть-Цилемский и Ижемский районы, поэтому нужен был его талант как руководителя. И как итог – уважение в коллективе и высокая оценка вышестоящего руководства.
На любой должности, которую не доверяли бы Носову, он не просто выполнял работу, а душой болел за нее. Наверное, поэтому каждое начатое дело он всегда доводил до конца, видел результаты своих усилий и старался не останавливаться на достигнутом.
Эта черта сформировалась в его мужском характере с того военного 41-го, когда в семье осталось пять сестер и он, единственный мужчина, которому в ту пору было всего-то десять лет. Не роптал, не ныл, не сгибался перед трудностями.
Поэтому в 1972 году Григорий Иванович был назначен начальником Печорской передвижной механизированной колонны, которая обслуживала три района республики. Носовы переехала в Печору. Многодетной семье выделили квартиру, жизнь текла размеренно и ровно. А в 1980 году Григорию Ивановичу предложили новую работу, он перешел в аэропорт, где на протяжении 13 лет, будучи на пенсии, трудился инженером по безопасности дорожного движения.
Люба, любовь
Удачно сложилась и его личная жизнь. Прожили они с Екатериной Евтифеевной в любви и согласии 45 лет. Воспитали и вывели в люди пятеро детей. Но в 2001 году Екатерины Евтифеевны не стало.
Раньше по работе я знавала сыновей нашего героя: тракториста Тимофея Григорьевича и водителя Владимира Григорьевича, но тогда я не была знакома с их отцом. Сегодня я могу с уверенностью сказать, что их высокое профессиональное мастерство, бережное отношение к технике, добросовестное выполнение любого поручения или производственного задания, дисциплинированность, уважительное отношение к коллегам по работе, доброжелательность и готовность прийти на помощь – это от Григория Ивановича. Он воспитывал своих детей личным примером. Теперь я знакома и с его дочерью Любовью Григорьевной. Это тот случай, когда имя, как говорится, от Бога. Так сложилась жизнь, что Григорий Иванович после инсульта передвигается на инвалидной коляске, ему нужен постоянный уход, и живет он в одной квартире с дочерью.
С такой дочерью ему повезло. В ней столько заботы и любви! Я не говорю о том, что ее отец сыт, одет, обут, помыт и ухожен. Любовь Григорьевна постоянно старается делать все, чтобы отец не чувствовал себя одиноким. Она собрала все фотографии от деда-прадеда и оформила стенды, написав большими буквами «Носовы». Распечатала фотографии детей, внуков и правнуков Григория Ивановича, и теперь они всегда у дедушки на виду, как бы рядом с ним: пять детей, пять внуков и шестеро правнуков. И все они – это отдельные, новые главы начатой им повести.
Жанна Моргун
